Среди верующих распространено мнение, будто современные богослужебные тексты, облачения, правила оформления храмов и написания икон существовали всегда. В сознании многих людей это своеобразная нерушимая аксиома.
Найдется немало людей, которым будет интересно проследить историю христианства и своими глазами увидеть, как жила Церковь в разные эпохи. Но если представить себе, что у нас есть машина времени, то первое, что покажет наше путешествие, – большую разницу между тем, с чем мы привыкли сталкиваться в наши дни, и тем, что мы увидим в прошлом.
Мы решили совершить с нашими читателями небольшую виртуальную экскурсию вглубь веков и рассказать, как развивался православный храм, как менялись богослужебные облачения, как из скромной алтарной преграды вырос многоярусный иконостас. Мы хотим показать эволюцию того внешнего фона, который на протяжении столетий сопровождал молитвенную жизнь нашей Церкви.
Богословие храма
Практически любая религия мира (а не одно лишь христианство) имеет в своем вероучении идею храма. Человек всегда понимал, что наш видимый мир – отблеск мира невидимого. Уже в пещерных росписях первобытных людей заметно разделение космоса на два уровня – бытовой и сакральный. Быт – это все то, с чем мы сталкиваемся каждый день и что, в конечном итоге, искажено грехом и смертью. Сакральное – это уже нечто иное, это такой уровень бытия, который недостижим здесь, на Земле, но который, тем не менее, является идеалом и мерилом подлинности, чистоты и вечности.
Постепенно от понимания того, что бытие имеет два плана, древние люди пришли к мысли о введении сакрального начала в наш грешный мир. Проще говоря, перед ними встал вопрос: можно ли, живя на Земле, быть, хоть на секунду, причастником Неба? И ответ был найден: да, можно! Для этого нужно сделать так, чтобы нечто, с чем соприкасается человек, одновременно принадлежало сразу и сакральному, и бытовому уровню бытия. Так появилась идея святыни и святилища – места, где происходит максимально возможное единение Бога и человека – сакрального и обыденного.
Изначально святилищем могло быть дерево, уголок жилища, стенка, участок пола – лишь бы это место имело четкую пространственную ориентацию, было доступно для поклонения и выделялось среди других объектов. Наиболее древняя функция святилища состояла в простом напоминании о том, что мы во вселенной не одни, и что нужно хоть изредка помышлять о вечности. Со временем этого оказалось недостаточно – развитие человеческого разума привело к осознанию величия той реальности, которую собой являло святилище. И поэтому уже в эпоху становления первых городских цивилизаций Ближнего Востока и Междуречья (VIII – VI тысячелетия до Р.Х.) места поклонения божеству постепенно стали увеличиваться в размерах, превращаясь в храм – особое здание, где проводилось богослужение и возносились молитвы. При этом было важно подчеркнуть пропасть между Небом и Землей, что породило настоящую гигантоманию – ведь зашедший в храм человек должен был ощутить себя ничтожеством в обители божества.
Идея святилища развивалась и у людей, с самого начала сохранивших верность Богу, – Адама, Еноха, Ноя, Сима, Авраама, – тех, кого христианская традиция называет патриархами и кто стал родоначальниками еврейского народа. Была у этого процесса характерная черта – до времен выхода из египетского рабства евреям было чуждо понятие храма, и это неслучайно. Патриархам и их семьям была близка идея того, что Бог их слышит в любом месте, и что для общения с Ним важно иметь не особое святилище, а чистое сокрушенное сердце. Священные места для патриархов были, скорее, знаками присутствия Бога в мире, Его любви к человеку. Патриархи свято хранили память об утерянном рае, память о блаженном времени до грехопадения, и святилище было своеобразной весточкой из прошлого. Кроме того они знали, что рано или поздно придет Спаситель, который вернет рай. Поэтому священные места патриархов были памятниками надежды и ожидания.
Что было после времен патриархов, знает любой, знакомый с Библией, – евреи перешли в Египет в поисках лучшей жизни и, как это часто бывает, стали потихоньку перенимать традиции покорившего их народа. Об Истинном Боге тоже стали понемногу забывать, и ко времени рождения Моисея и Исхода из Египта потомки Авраама воспринимали рассказы о Боге больше как древний миф, чем как истину. И поэтому после Исхода – в течение сорока лет блуждания по пустыне – идея храма была практически рождена заново и зафиксирована в Законе Моисеевом. Видимым выражением этой идеи стала Скиния – походная палатка, в которой проводились богослужения, приносились жертвы и хранились святыни.
Скиния сочетала в себе все грани святилища, которые были известны евреям на тот момент. Она была и частью Неба на Земле, и знаком Божьего присутствия в народе, и напоминанием о рае и грехопадении. Но была в храмовом богословии евреев одна уникальная черта – поскольку Бог Единый и Единственный, то и святилище должно быть одно. Закон четко запрещал строить иные жертвенники или молитвенные места кроме Скинии, и этот же запрет был повторен при строительстве каменного святилища в Иерусалиме царем Соломоном (X век до Р.Х.). Собственно, Иерусалимский храм с момента своего создания и до последнего разрушения в 70 году от Р.Х. был главным символом всего иудейского мировоззрения, нервом молитвенной, духовной и интеллектуальной жизни древнего Израиля. Как Един Бог, так и един храм – это утверждение даже в эпоху христианства было неоспоримо и повлияло на последующее понимание святилища самими христианами.
Во времена вавилонского царя Навуходоносора (VI век до Р.Х.), когда храм был впервые разрушен, а иудеи угнаны в плен, перед народом Божьим стала проблема: можно ли молиться и совершать богослужения вне храма, и каким оно должно быть? О восстановлении храма в условиях плена не могло быть и речи, а без молитвы Богу, выведшему Израиль из Египта, люди тоже не могли обойтись. Жертвы вне храма Закон приносить запрещал, но молиться можно был везде, и так в вавилонском плену возникла традиция собираться вместе по домам для изучения Священного Писания и общей молитвы. К концу плена эта традиция оформилась в виде синагоги – дома, в котором евреи района, города или квартала собирались для совместного служения. И даже когда храм был снова восстановлен, синагоги продолжали свое распространение по миру, возникая везде, где жили евреи.
Эта традиция имеет под собою очень важную идею. Синагога – это не просто молитвенное здание или духовное училище. Синагога – это собрание народа Божьего, среди которого присутствует сам Господь. Синагога привнесла в храмовое богословие новый элемент – теперь в сознании Израиля сакральным становилось не только помещение, но сами люди. Они освящались и приобщались небесной реальности уже в силу того, что собрались не просто так, а во имя Господа, который и превращал это собрание в свою Церковь. Конечно, сам термин Церкви евреи не знали, но эта идея общего служения Богу родилась уже за пять веков до Христа и стала одной из важных частей христианского вероучения.
Пришествие Спасителя, Его крестная жертва, Воскресение и победа над адом поставила храмовое богословие христиан в двоякое положение. С одной стороны, святилище перестало быть для учеников Христа символом ожидания спасения, потому что Спаситель уже пришел. С другой стороны, кричащее деление мира на сакральное и обыденное не снималось – ведь победу над злом Христос совершил на уровне личном, и окончательное уничтожение зла совершится лишь после второго пришествия. И, в-третьих, христианам очень дорога была идея Церкви как народа Божьего, который теперь, после Воскресения Христа, не просто собирался вместе на молитву, но и через Евхаристию становился Телом Христовым, Его святой Церковью, новым Израилем. Эти три компонента и стали основами того синтеза, который произошел в храмовом богословии во II веке.
